воскресенье, 10 февраля 2013 г.

гете песнь путешественника текст

Почта от Нарвы до Риги называется Немецкою, для того, что Коммисары на станциях Немцы. Почтовые домы везде одинакие низенькие, деревянные, разделенные на две половины: одна для проезжих, а в другой живет сам Коммисар, у которого можно найти все нужное для утоления голода и жажды. Станции маленькия;27 есть по-двенадцати и десяти верст. Вместо ямщиков ездят отставные солдаты, из которых иные помнят ; рассказывая сказки, забывают они погонять лошадей, 28и для того приехал я сюда из Петербурга не прежде, как в пятый день. На одной станции за Дерптом надлежало мне ночевать:

17вот наш дом батюшка и матушка приказали вас просить к себе.» Благодарю вас, государь мой! Только мне нельзя отойти от своей кибитки; к тому же я одет слишком по-дорожному, и весь мокр. «К кибитке приставим мы человека; а на платье дорожных кто смотрит? Пожалуйте, сударь, пожалуйте!» Тут улыбнулся он так убедительно, что я должен был стряхнуть воду 19с шляпы своей разумеется, для того, чтобы с ним итти. Мы взялись за руки, и побежали бегом в большой каменный дом, где в зале первого этажа нашел я многочисленную семью, сидящую вокруг стола; хозяйка разливала чай и кофе. Меня приняли так 20ласково, потчивали так сердечно, что я забыл все свое горе. Хозяин, пожилой человек, у которого добродушие на лице написано, с видом искреннего участия расспрашивал меня о моем путешествии. Молодой человек, племянник его, недавно возвратившийся из Германии, сказывал мне, как удобнее 22ехать из Риги в Кенигсберг. Я пробыл у них около часа. Между тем привезли ось, и все было готово. «Нет, еще постойте!» сказали мне и хозяйка принесла на блюде три хлеба. «Наш хлеб, говорят, хорош: возьмите его». Бог с вами! примолвил хозяин, пожав мою руку: Бог с вами! Я сквозь слезы благодарил его, и желал, чтобы он и впредь своим гостеприимством утешал печальных странников, расставшихся с милыми друзьями. Гостеприимство, священная добродетель, обыкновенная во дни юности рода человеческого, и столь редкая во дни наши! естьли я когда нибудь тебя забуду, то пусть забудут меня друзья мои! Пусть вечно буду 24на земле странником и нигде не найду второго Крамера! * Простился со всею любезною семьею, сел в кибитку и поскакал, обрадованный находкою добрых людей!

* Петербургская гостиница (франц.). Переводы, после которых указан язык оригинала, принадлежат редакции.

Есть всему предел; волна, 15ударившись о берег, назад возвращается, или, поднявшись высоко, опять вниз упадает ив самый тот миг, как сердце мое стало полно, 16явился хорошо одетый мальчик, лет тринадцати, и с милою, сердечною улыбкою сказал мне по Немецки: «У вас изломалась кибитка? Жаль, очень жаль! Пожалуйте к нам

Вчера, любезнейшие друзья мои, приехал я в Ригу, и остановился в Hôtel de Petersbourg.* Дорога меня измучила. Не довольно было сердечной грусти, которой причина вам известна: надлежало еще итти сильным дождям; 3надлежало, чтобы я вздумал, к нещастью, ехать из Петербурга на перекладных, и нигде не находил хороших кибиток. Все меня сердило. Везде, казалось, брали с меня лишнее; 5на каждой перемене держали слишком долго. Но нигде не было мне так горько, как в Нарве. Я приехал туда 6весь мокрой, весь в грязи; на силу мог найти купить две рогожи, чтобы сколько нибудь закрыться от дождя, и заплатил за них по крайней мере как за две кожи. Кибитку дали мне негодную, лошадей скверных. Лишь только отъехали с полверсты, переломилась ось; 8кибитка упала в грязь, и я с нею. Илья мой поехал с ямщиком назад за осью, 9а бедный ваш друг остался на сильном дожде. Этого еще мало: пришел какой-то Полицейской, и начал шуметь, что кибитка моя стояла середи дороги. Спрячь ее в карман! сказал я с притворным равнодушием, и завернулся в плащ. Бог знает, каково мне было в эту минуту! 10Все приятныя мысли о путешествии затмились в душе моей. О естьли бы 11мне можно было тогда перенестись к вам, друзья мои! Внутренно проклинал я 12то беспокойство сердца человеческого, которое влечет нас от предмета к предмету, от верных удовольствий к неверным, как скоро первыя 13уже не новы которое настроивает к мечтам наше воображение, и заставляет нас искать радостей 14в неизвестности будущего!

а не из Петербургского Губернского Правления, 10и что в нем не сказано, как я поеду; то есть, не сказано, что поеду морем. Возражения мои 11не имели успеха я не знал порядка, и мне оставалось ехать сухим путем, или взять другой паспорт в Петербурге. Я решился на первое; 12взял подорожную и лошади готовы. И так простите, любезные друзья! Когда-то будет мне веселее! А до сей минуты все грустно. Простите!

* Его уже нет в здешнем свете.

В Петербурге я не веселился. Приехав 2к своему *, нашел его в крайнем унынии. Сей достойный, любезный человек * открыл мне 4свое сердце: оно чувствительно он нещастлив!.. «Состояние мое совсем твоему противоположно, сказал он со вздохом: главное твое желание исполняется: ты едешь наслаждаться, веселиться; а я поеду искать смерти, которая одна может 5окончить мое страдание». Я не смел утешать его, и довольствовался одним 6сердечным участием в его горести. Но не думай, мой друг сказал я ему чтобы ты видел перед собою человека, довольного своею судьбою; приобретая одно, лишаюсь другого, и жалею. Оба мы вместе от всего сердца жаловались на нещастный жребий человечества, или молчали. По вечерам прохаживались в Летнем саду, и всегда больше думали, нежели говорили; каждый о своем думал. До обеда бывал я на бирже, чтобы видеться с знакомым своим Англичанином, через которого надлежало мне получить вексели. Там, смотря на корабли, 7я вздумал-было ехать водою, в Данциг, в Штетин или в Любек, 8чтобы скорее быть в Германии. Англичанин мне то же советовал, и сыскал Капитана, которой через несколько дней хотел плыть в Штетин. Дело, казалось, было с концом; однакожь вышло не так. 9Надлежало объявить мой паспорт в Адмиралтействе; но там не хотели надписать его, потому что он дан из Московского,

Прожив здесь пять дней, друзья мои, через час 1поеду в Ригу.

С. Петербург, 26 Маия 1789.

Во всю дорогу не приходило мне в голову ни одной радостной мысли; а на последней станции к Твери грусть моя так усилилась, что я, в деревенском трактире, , 25хотел бы, как говорит Шекспир, . Там-то все оставленное мною явилось мне в таком трогательном виде Но полно, полно! Мне опять становится чрезмерно грустно. Простите! 27Дай Бог вам утешений! Помните друга, но без всякого горестного чувства!

Все прошедшее есть сон и тень: 19ах! где, где часы, в которые так хорошо бывало сердцу моему посреди вас, милые? Естьли бы 20 человеку, самому благополучному, вдруг открылось будущее, то замерло бы сердце его 21от ужаса, и язык его онемел бы в самую ту минуту, в которую он думал назвать себя 24щастливейшим из смертных!..

сказал: прости! Колокольчик зазвенел, 18лошади помчались и друг ваш осиротел в мире, осиротел в душе своей!

Милой провожал меня до заставы. Там обнялись мы с ним, 14и еще в первый раз видел я слезы его; там сел я в кибитку, взглянул на Москву, где оставалось для меня столько любезного, 16и

Но вы мневсего любезнее, и с вами надлежало расстаться. Сердце мое так много чувствовало, что я говорить забывал. Но что вам сказывать! Минута, в которую мы прощались, была такова, что тысячи приятных минут в будущем едва ли мне за нее заплатят.

О сердце, сердце! кто знает, чего ты хочешь? Сколько лет путешествие было приятнейшею мечтою моего воображения? Не в восторге ли сказал я самому себе: наконец ты поедешь? Не в радости ли 3просыпался всякое утро? Не с удовольствием ли засыпал, думая: ты поедешь? Сколько времени не мог ни о чем думать, ничем заниматься, кроме путешествия? Не считал ли дней и часов? 5Но когда пришел желаемый день, я стал грустить, вообразив в первый раз живо, что мне надлежало расстаться с любезнейшими для меня людьми в свете, и со всем, что, так сказать, входило в состав 7нравственного бытия моего. На что ни смотрел на стол, где несколько лет изливались на бумагу незрелый мысли и чувства мои на окно, под которым сиживал я подгорюнившись в припадках своей меланхолии, и где так часто, заставало меня восходящее солнце на одним словом, все, что попадалось мне в глаза, было для меня драгоценным памятником прошедших лет моей жизни, не обильной делами, но за то мыслями и чувствами обильной. 9С вещами бездушными прощался я как 10с друзьями; и в самое то время, как был размягчен, растроган, пришли люди мои, начали плакать и просить меня, чтобы я 11не забыл их, и взял опять к себе, когда возвращуся. Слезы заразительны, мои милые, а особливо в таком случае.

Расстался я с вами, милые, расстался! Сердце мое 1привязано к вам всеми нежнейшими своими чувствами, а я беспрестанно от вас удаляюсь и буду удаляться!

Версия 1.0, 30 января 2011 г.

Н. М. Карамзин. Письма русского путешественника.

Комментариев нет:

Отправить комментарий